ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
In: Grof S. Realms of the Human Unconscious. N.Y., 1976
На начальных сеансах психолитической терапии трансперсональные, надличные переживания отмечаются лишь изредка; в дальнейшем, после того, как субъект проработал и осмыслил, включил в свой сознательный опыт материал психодинамического и перинатального уровней, такие переживания становятся вполне обычным явлением. После заключительного переживания смерти эго и второго рождения, во всех последующих сеансах терапии данного индивида преобладают надличные элементы. Иногда надличные переживания могут иметь место в кульминационные моменты первого сеанса с высокой дозой.
Поскольку понятие трансперсональных, надличных переживаний было введено в психологию сравнительно недавно, прежде чем перейти к их детальному рассмотрению, я попробую дать им определение. Общим знаменателем этой обширной группы феноменов служит чувство расширения сознания за обычные границы эго, пространства и времени. В "нормальных" или обычных состояниях сознания мы переживаем себя в границах своего физического тела (образа тела), четко отделяющих нас от остального мира. Мы ясно сознаем пространство, занимаемое нашим физическим телом, а также границу между собой и внешним миром. Наше восприятие окружающего мира ограничено физически определенной сферой действия наших органов чувств. Как внутреннее восприятие (интероцепция), так и восприятие внешнего мира (экстероцепция) очерчено обычным пространственно-временными границами. В обычном состоянии сознания мы можем живо переживать только то, что происходит в настоящий момент в нашем непосредственном окружении; мы можем вспоминать прошлые события и воображать, представлять себе будущие.
Основной характеристикой надличных (трансперсональных) переживаний служит то, что одно или несколько из указанных выше ограничений оказываются превзойденными (трансцендированными). В некоторых случаях субъект переживает размывание границ своего эго, – его сознание и самосознание расширяется, включая в себя других лиц и элементы внешнего мира. В других случаях субъект продолжает преживать себя собой, но в другой форме, в ином времени и пространстве или в другой обстановке. Бывают случаи, когда субъект полностью перестает ощущать себя собой и отождествляется с другим существом или сущностью. И наконец, довольно обширная категория надличных переживаний включает элементы, которые не имеют, по-видимому, никакой связи с обычным эго-сознанием субъекта, и которые нельзя рассматривать как производные от его переживаний в трехмерном мире.
На основании приведенного выше рассмотрения надличные переживания можно определить как "переживания, связанные с расширением или распространением сознания за пределы обычных границ эго, а также временных и/или пространственных ограничений". В виду огромного многообразия и многогранности явлений, охватываемых понятием надличных переживаний, очень трудно подыскать подходящий принцип членения, который бы позволил дать простую и понятную схему для их классификации и систематического описания. Возможны различные подходы к решению этой проблемы, и каждый из них мог бы привести к интересным альтернативам. Я решил воспользоваться системой классификации, основанной на различении того, составляют ли содержание данного переживания элементы феноменального мира ("объективной реальности"), известного нам в обычном состоянии сознания.
Так, ряд надличных переживаний включает в себя явления, существование которых признается на основе общезначимых оценок, эмпирической очевидности или научных исследований. К их числу относятся, например, переживания эмбрионального стадии развития, филогенетической памяти, элементов коллективного бессознательного и т.п. Необычно в переживаниях такого рода не их содержание (факт нашего эмбрионального развития, непрерывности линии генетического наследования, восходящей к нашим человеческим и животным предкам, или нашей принадлежности к определенной расовой и культурной группе), а присутствие этого содержания в бессознательной сфере психики и возможность его живого и реалистичного переживания. Данная категория надличных переживания может подразделяться далее в зависимости от временной или пространственной координаты расширения сознания.
Кроме того, в качестве надличных переживаний можно классифицировать группу феноменов сверхчувственного восприятия, содержание которых также укладывается в рамки "объективной реальности". В случае предвидения, ясновидения, яснослышания, внетелесных переживаний, телепатии и т.п. необычно, опять же, не содержание переживания, а способ восприятия этого содержания, – способ, который, согласно общепринятым научным представлениям, лежит вне пределов досягаемости наших органов чувств.
Вторая обширная категория надличных переживаний включает в себя феномены, которые не относятся к "объективной реальности" в западном смысле этого слова – общение с духами умерших человеческих существ или со сверхчеловеческими духовными сущностями, встреча или отождествление с различными божествами, архетипические переживания и т.п.
Предлагаемая ниже классификация основана на вышеизложенных принципах:
(...) Разумеется, современные психотерапевты – не первые, кто сталкивается с надличными переживаниями, равно как и использование психоделических препаратов – не единственная ситуация, в которой их можно наблюдать. Многие из этих переживаний известны на протяжении столетий и тысячелетий. Их описания можно найти в священных книгах всех мировых религий, а также в письменных документах бесчисленных более мелких сект и религиозных движений. Они играет ключевую роль в видениях отдельных святых, мистиков и религиозных учителей. Этнологи и антропологи наблюдали и описывали их в качестве важнейшей составляющей священных ритуалов, экстатических и мистериальных культов, целительской практики и процедур посвящения различных культур. Психиатры наблюдали надличные феномены в своей повседневной практике у многих психических больных, особенно у шизофреников. Историкам, религиозным деятелям, антропологам, психиатрам и психологам-практикам известно о существовании множества древних и современных приемов, способствующих появлению надличных переживаний.
Как ни странно, но несмотря на широкое распространение этих феноменов и их очевидную причастность ко многим областям человеческой жизни, до сих пор почти не предпринималось серьезных попыток ввести их в теорию и практику современный психиатрии и психологии. Профессионалы склоняются к одной из нескольких типичных форм отношения к феноменам такого рода. Так, некоторые профессионалы знакомы с надличными переживаниями лишь косвенно и более или менее игнорируют их. Полагая, что такие феномены не представляют особого практического или теоретического интереса, они предпочитают заниматься другими областями психологии и психопатологии, с их точки зрения более важными для понимания человеческой психики.
Вторая большая группа профессионалов находит надличные переживания слишком странными, чтобы рассматривать их в рамках континуума нормального функционирования психики. Любое проявление такого рода изначально определяется как психотическое – идет ли речь о шизофренике, нормальном субъекте, принявшем дозу психоделика или проведшем несколько часов в ванне с сенсорной депривацией, ученике дзен во время сессина, мистике или религиозном учителе уровня Рамана Махарши, Ауробиндо или Иисуса. С этой точки зрения изучать природу и динамику надличных переживаний нет никакой необходимости, ибо на этом пути нельзя ожидать никаких эвристических прорывов. Данный подход с необходимостью предполагает оценочное суждение, – а именно, что надличные переживания несовместимы с "нормальным функционированием психики" и поэтому должны подавляться... Практическим следствием такого суждения явилась тенденция назначать транквилизаторы всем лицам, испытывающим надличные переживания; этот шаг логически обосновывается указанием на необходимость контролировать по крайней мере симптомы патологическом процесса, – раз уж причина его остается неизвестной науке.
Еще одна группа профессионалов проявляет определенный интерес к различным аспектам надличных переживаний и пытается дать им теоретическое объяснение. При этом, однако, они отрицают своеобразие, специфику такого рода феноменов, интерпретируя их в терминах старых и широко принятых объяснительных парадигм; как правило, их сводят к биографически детерминированным психодинамическим явлениям. Так, внутриутробные переживания и перинатальные элементы, возникающие в снах и свободных ассоциациях многих пациентов, обычно рассматриваются как фантазии; религиозные мысли и чувства объясняются неразрешенными конфликтами с родительским авторитетом; переживание единства со вселенной интерпретируется как указание на первичный инфантильный нарциссизм; некоторые архетипические образы рассматриваются как символические обозначения фигуры матери или отца субъекта; а переживания прошлых воплощений рассматриваются как производные от реакции на страх перед непостоянством жизни и смертью или как компенсаторные фантазии, отражающие неудовлетворенность субъекта какими-то сторонами своего нынешнего существования.
Лишь несколько выдающихся профессионалов проявили подлинный интерес к надличным феноменам, признав их не просто игрой памяти и воображения, но полноценным опытом субъекта. Эти ученые признали их эвристическую ценность и релевантность для нового понимания бессознательной сферы психики, а также возможностей и природы человека. Среди них следует особо выделить Уильяма Джеймса, Роберто Ассаджоли, Карла Густава Юнга и Абрахама Маслоу.
Повышение научного и общего интереса к психоделикам, вызванное открытием ЛСД, заставило по-новому взглянуть на проблему надличных переживаний. Наблюдения, сделанные во время сеансов ЛСД-терапии пациентами и добровольцами, – а также лицами, проводившими подпольные эксперименты на себе, – ясно показали ограниченность старых подходов к пониманию надличных феноменов. Кроме того, испытать надличные переживания и убедиться в своеобразии их природы могло большое число профессионалов, принимавших участие в тренировочных сеансах. Такой массив данных был одним из главных эвристических потоков, влившихся в трансперсональную психологию как новую и самостоятельную дисциплину.
Занимаясь на протяжении многих лет исследованиями в области ЛСД-терапии, я провел тысячи сеансов, наблюдая и анализируя надличные переживания как на моих собственных сеансах, так и на сеансах других психотерапевтов. В настоящее время у меня почти не осталось сомнений, что они представляют собой самостоятельный класс явлений, которые возникают в глубинных областях бессознательного, неизвестных классическому психоанализу. Я убежден, что они несводимы к психодинамическому уровню и не могут быть адекватно объяснены в рамках фрейдовских концептуальных схем. В связи с этим мне часто приходилось слышать возражение, которое заслуживает специального рассмотрения. Некоторые профессионалы, имевшие доступ к материалам по ЛСД-терапии, выражали мнение, что различия в переживаниях пациентов можно объяснить высокой суггестивностью ЛСД-состояния и прямым или косвенным внушением со стороны психотерапевта. Так, психоаналитически ориентированный психотерапевт пытается получить от своих пациентов описания фрейдистских переживаний, а психотерапевт юнгианской ориентации предпочитает видеть в них большей частью архетипический материал. Вне всякого сомнения, психотерапевт является важным фактором ЛСД-терапии и может способствовать возникновению определенных переживаний. Верно также и то, что одно и то же переживание можно в общем проинтерпретировать как в терминах Фрейда, так и в терминах Юнга. Но я уверен, что психодинамический и надличный уровень бессознательного обладают своими собственными характеристиками и несводимы один к другому. Поэтому если фрейдист и юнгианец различно интерпретируют одно и то же переживание, каждый в своих собственных терминах, один из них неизбежно уступает другому в понимании данного материала. Различие интерпретаций с высокой степенью вероятности говорит о том, что один из интерпретаторов не принял или не осознал определенные феноменологические и эмпирические характеристики переживания и/или игнорировал контекст, в котором оно имело место. Тщательный анализ, принимающий во внимание все эти факторы, всегда дает возможность идентифицировать природу данного феномена и уровень бессознательного, на котором он возникает.
В качестве аргумента против приведенного выше объяснения специфических различий ЛСД-переживаний внушением со стороны психотерапевта можно воспользоваться историей моих собственных исследований. Я начал клинические эксперименты с ЛСД как член пражской психоаналитической группы и убежденный последователь Фрейда. Мое априорное недоверие к концепции Ранка подкреплялось вынесенными из медицинской школы познаниями относительно миелинизации коры головного мозга.* Хотя я и находил работы К.Г.Юнга неисчерпаемым источником захватывающих сведений о человеческой культуре, я разделяя точку зрения многих фрейдистов, полагавших его концепции проявлением мифомании, не имеющей никакого отношения к науке. Тем не менее во время психолитических сеансов ЛСД-терапии все мои пациенты рано или поздно выходили за строго психодинамические рамки и попадали в перинатальные и надличные области. Это происходило вопреки моим усиленным попыткам понять происходящее в психодинамических терминах. Именно ежедневное наблюдение наличных переживаний в течение многих лет заставило меня в конце концов раздвинуть мои теоретические рамки. Со временем я признал не только теоретическую уместность надличной области, но и ее клиническую ее значимость.
* Распространенное возражение против существования внутриутробной и родовой памяти состоит в указании на незавершенную миелинизацию мозговых нейронов у новорожденного.
Перевод В.Данченко, 1990