<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Глава 16

Говорит о схватываниях воображения,
появляющихся в фантазии путём сверхъестественным.
Указывает, что не могут они служить душе
ближайшим средством единения с Богом.

  1. После того, как мы поговорили о впечатлениях, которые фантазия и вооображение могут приять способом естественным и работать с ними дискурсивно, надлежит обратить внимание на переживания сверхъестественные, называемые видениями воображаемыми, которые также, учитывая то, что выступают, как образы, формы и представления, принадлежат тому же чувству, что и естественные.

  2. Под именем "видений воображаемых" понимаем всё то, что может представиться воображению путём сверхъестественным, и, стало быть, образы, формы, облики и понятия. Ибо все впечатления и понятия, которые входят в душу посредством пяти чувств телесных, и задерживаются в ней путём естественным, могут, равно, войти в неё путём сверхъестественным, или же могут явиться ей безо всякого участия внешних чувств. Так как фантазия и память являются для ума как бы архивом и кладовой, в которых собраны все разумные формы и образы. По получении их посредством пяти чувств или путём сверхъестественным, прячутся там и отражаются как бы в зеркале. Ибо память представляет их разуму, который рассматривает их и судит о них. Кроме того, деятельность воображения может создавать и представлять себе ещё и иные вещи, наподобие тех, которые с его помощью познаются.

  3. Нужно также знать, что как и пять внешних чувств перелагают и представляют образы и понятия своих предметов чувствам внутренним, так же, сверхъестественным путём, Бог и сатана могут представить те же образы и понятия, только много красивее и совершеннее. И действительно, через такие воображаемые предметы Бог неоднократно являет душе много тайн и научает её великой мудрости. Это видно из того, что пророк Исайя узрел Бога во славе в виде облака, заслоняющего святыню, и серафимов, которые крыльями закрывали свои лица и ноги (Ис. 6, 1-2). Иеремия видел Бога в облике жезла из миндального дерева (Иер. 1, 11), Даниил также видел Его в разных видах (Дн. 7, 10).

    Сатана также старается своими, на внешний взгляд добрыми видениями увести душу. Есть о сём слово в третьей книге Царств. Там говорится, как ввёл Сатана в блуд всех пророков Ахава, представляясь им в образе Рога, которым царь должен был уничтожить Сирию. Очевидно, что то была ложь (22, 11). Подобное же заключалось в видении, каковое привиделось жене Пилата, – чтобы не произносил он приговора Иисусу Христу, Господу нашему (Мт. 27, 19), и во многих иных местах священного Писания. Вероятно, стало быть, что эти воображаемые картины показываются продвигающимся душам в зеркале фантазии и представления даже чаще, чем явления внешние, телесные. И насколько эти образы и представления не отличаются от тех, которые входят в душу через внешние чувства, настолько же, напротив, в том что касается следствий, какие производят, и в части совершенства, весьма отличаются. Ибо они суть тоньше и сильнее воздействуют на душу, так как они и сверхъестественны и более глубоки, чем сверхъестественные внешние.

    Это, однако, не мешает тому, чтобы некоторые из сих телесных внешних видений производили большие следствия, чем аналогичные внутренние. Ибо в конечном итоге всё происходит так, как желает Бог, уделяющийся чрез них душе. Хотим сказать лишь то, что видения фантастические, если они производят большие следствия, суть более духовны.

  4. В сию способность воображения и фантазии привык внедряться Сатана своими хитростями, то естественными, то сверхъестественными. Ибо представления суть как бы врата и вход в душу, куда приходит разум брать или оставлять, как бы в кладовую или на рынок своего снабжения. Поэтому-то Бог всегда, равно как и сатана, действует здесь на воображение своими образами и формами естественными или сверхъестественными, чтобы оно предоставило их разуму. Бог, однако, имеет множество иных способов, чтобы научить душу. Пребывая в ней субстанциально, не ограничивает своего воздействия единственным только способом.

  5. Не стану здесь описывать признаков, по каким распознают, которое видение от Бога, а которое нет, также как и различные их виды. Поскольку это не является теперь моим намерением. Хочу только поучить разум, чтобы не загромождался благими видениями, так как таким образом воспрепятствовал бы себе соединиться с Мудростью Бога, и также чтобы не давал себя обмануть видениям фальшивым.

  6. Поэтому утверждаю: разум не должен заваливать себя никакими из тех впечатлений и видений воображаемых или происходящих от каких-либо других форм и понятий, каковые надвигаются в виде обликов, образов или какого-либо частного уразумения, не взирая на то, фальшивые они и происходящие от сатаны, или же подлинные и происходящие от Бога. Никакими из них разум не должен быть занят и не должен ими питаться, душа же не может их желать, допускать или удерживать, ежели имеет оставаться отречённой, обнажённой и чистой, и простой, без выделенного способа продвижения и без какой либо формы, как того требует единение.

  7. Обоснование этого ясно. Все явления воображения предстают в определённых ограниченных формах и образах. Мудрость же Бога, с которой ум должен соединиться, не имеет никаких форм и не подлежит никакому ограничению и никакому различению и частичному разумению. Она полностью чиста и проста. Стало быть, для сшивания двух краёв, то есть души и Мудрости Божьей, обязательно нужно, чтобы они сошлись в некоей точке взаимного подобия. Поэтому душа должна стать также чиста и проста, ни же ограничена, ни схвачена определёнными частными понятиями, ни облечена в абрис формы, понятия или образа. Бог не умещается в формах, образах или частных понятиях. Потому душа, чтобы мочь ей вникнуть в Бога, не может быть замкнута в формах, обликах, или в выраженном каким-либо отдельным знанием.

  8. О том же, что в Боге нет никакой формы и никакого подобия какой-либо вещи, нам выразительно говорит священное Писание: Vocem verborum eins audistis, et formam penitus non vidistis; "Глас словес Его слышали, но формы ясно не видели" (Втр. 4, 12). Написано ведь, что была там темень и мгла, то есть познание неясное и тёмное, в котором, как мы уже говорили, душа соединяется с Богом. И далее написано: Non vidistis aliquam similtudinem in die, qua loctus est vobis Dominus in Horib de medio ignis. "He видели никакого образа в день, когда Господь говорил к нам на Хориве из среды огня" (Втр. 4, 15).

  9. Душа не способна также достигнуть такой возвышенности Божьей, какой можно достигнуть в сей жизни, посредством каких бы то ни было форм или образов. Об этом же говорит Дух Свят в Книге Чисел, где Бог пеняет родичам Моисея: Аарону и Марии за то, что роптали против Него, и даёт им уразуметь ту высокую степень единения и приязни, на которой Моисей был с Ним. Моисей говорит: Si quis fuetit inter vos Propheta Domini, in visione apparebo ei, vel per somnium locquar ad illum. At non tallis servus meus Moyses, qui in omni domo mea fidellisimus: ore enim ad os loquor ei, et palam, et non per aenigmata et figuras Dominium videt; "Если бывает у вас пророк Господень, то Я открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним; но не так с рабом Моим Моисеем, – он верен во всём дому Моём: устами к устам говорю Я с ним, и явно, а не в гаданиях, и образ Господа он видит" (Чcл. 12, 6-8). Здесь ясно сказано, что в том возвышенном стане единения, о котором говорим, Бог не уделяется душе посредством какой-либо завесы видения воображаемого, или подобия, или облика (даже и иметь-то их не может), но непосредственно, уста к устам. Чиста и обнажена сущность Божия, которая является как бы Божьими устами любви, соединяющаяся с обнажённой сущностью души, являющейся устами любви к Богу.

  10. Чтобы дойти до этого истинного единения любви с Богом, душа не должна опираться на видения воображения, на формы, образы или понятия частные. Ибо всё это не может служить соразмерным и ближайшим средством для этой цели. Видения эти становятся, скорее, препятствием, – поэтому нужно их оставить и не стараться их заполучить. Ибо если, в каком-то случае, нужно было бы их приять, то только с точки зрения пользы и благих следствий, какие действительно производят в душе. Однако для получения этих пользы и следствий не только что нет необходимости допускать те видения, но даже много полезнее их всегда отбрасывать. Поскольку единственное благо, которое те видения воображаемые (точно как и внешние телесные, о которых говорили) могут в душе устроить, заключается в уделении ей познания, любви или сладости. А чтобы они эти следствия, стало быть, произвели, излишне хотеть на них соглашаться, ибо, как мы также выше отметили, в ту самую минуту, в которую они возникают в воображении, работают в душе и вливают разумение, любовь и сладость, какие Бог через них влить желает.

    И не только совместно, и главным образом, хотя бы и по отдельности и не в то самое время, производят в душе свои следствия пассивным образом, т.е. так, что душа не может сему воспрепятствовать, хотя бы и хотела, как, равно, не умеет их вызывать, кроме как в том смысле, что пред тем сумела к ним приготовиться. Ибо как не в силах стеклянная пластина помешать падающему на неё лучу солнцу, который её, пассивную и чистую, просветляет без её труда и старания, так, равно, душа, хотя бы хотела, не взирая на самое большое сопротивление, не может не принять влияний и сообщения ей известных образов, потому что воля направляется отрицательно к самой себе, и с покорным и любовным подчинением не может противиться сверхъестественным дарам. Единственно нечистота и несовершенство души препятствуют ясности так, как пятна на стекле.

  11. Отсюда легко вывести, что в меру того, как душа волею и аффектом отрывается от тех пятен, впечатлений, образов и форм, в которые одеваются её духовные уделы, она не только не теряет этих уделов и благ, которые они приносят, но ещё лучше приуготовляется к приятию их с большею обильностью, ясностью, свободою духа и простотой, и это оттого, что отбросила в сторону все впечатления, которые суть шелуха и завеса, укрывающие то, что в них духовно. Напротив, если душа хотела бы питаться ими, абсорбировали бы они дух и чувства до такой степени, что дух не смог бы свободно и в простоте уделяться душе. Если шелуха представлений занимает ум, он утрачивает способность приятия. Поэтому, если бы душа хотела их принимать и ценить, содеяла бы то, что запуталась и удовольствовалась меньшим благом, в них кроющемся, а именно тем, что сама может схватить и познать, то есть какие-нибудь формы, образы и частичные постижения. Однако, истинного в них, а именно: духовного блага, которое уделяется душе, не может она ни схватить, ни уразуметь, ни вообразить себе, и не сумеет также этого выразить, потому что это есть дар чисто духовный. То, что из них можно узнать при помощи естественного познания через формы чувственные, есть лишь частичка того, что в них содержится. Потому говорится, что путём пассивным, без её содействия уразумению и без умения сотрудничать, уделяется ей с этих видений то, чего не могла бы понять или себе вообразить.

  12. Оттого душа должна всегда смыкать очи на все впечатления, которые можно получить и уразуметь отчётливо, а которые уделяются чувствам, не имеют той опоры и безопасности, которые даёт вера. Пусть лучше опирается на то, чего не видит, что до духа, а не к чувствам, и что не подлежит формам чувственным. Ибо только это поднимает её до единения в вере, будучи собственным средством для этого. Идучи такою дорогою, получит душа от тех видений великую пользу для веры. Будет тогда уметь отбрасывать то, что в них есть чувственного, то есть опытного, и то, что в них доступно для познания умного; отбрасывая же, будет уметь хорошо пользоваться ими в целях, предусмотренных Богом. Ибо, как мы поведали о видениях телесных, Бог уделяет их не для того, чтобы душа жаждала их и к ним привязывалась.

  13. Появляется здесь, однако, некоторое сомнение. Если правда, что Бог даёт душе видения сверхъестественные не для того, что бы их жаждала, на них опиралась и ценила их, – то зачем даёт? Ведь именно чрез них душа может попасть во множество заблуждений и опасностей, которые, чем менее препятствуют поступи вперёд, тем больше Бог мог бы и духовно и субстанциально уделить душе то, что даётся ей через чувства посредством форм чувственных и видений.

  14. Сомнения те мы разъясним в следующем разделе, при этом подадим весьма важное научение, нужное как особам духовным, так и их руководителям. Бросает оно свет на способ и цель сих деяний Бога. Много бо есть таких, которые этих дел не знают, и потому не умеют ни себя, ни других направлять по дороге единения. Думают бо, что через то самое, что явления сии распознаются как правдивые и исходящие от Бога, получают полное право на их дозволение и уверенность в них, не замечая, что это также, как и вещи преходящие, может быть для души собственностью, и привязанностью, и препятствием, ежели не умеет отречься от этих так же, как от тех. Кажется им, что хорошо допускать одни и отбрасывать другие и сим способом препровождать себя и других в великие затруднения и опасности, когда заходит речь о распознании их на предмет правдивости и фальши. Господь Бог не налагает на душу такой работы, и не желает обречь души чистые и простые на такие труды и опасности; ибо имеют здоровую и верную науку в вере, следуя которой пусть и идут вперёд.

  15. Вера же заставляет закрыть очи на всё, что относится к чувствам и ясному частному знанию. Св.Пётр хотя и уверен был в видении славы, в которой узрел Господа Христа в преображении, однако же, когда писал об этом в другом своём каноническом Послании, не выдавал этого в качестве главного свидетельства своей уверенности. Умы верных он направлял к вере, говоря: Et habemus firmiorem propheticum sermonem: cui benefacitis attendentеs, quаsi lucernae. in caliginoso loco donec dies elucescat etc.; хотел сказать этим: Имеем мощнейшее свидетельство видения на горе Фавор, но раньше были слова пророков, давших свидетельство об Иисусе Христе. Поэтому хорошо поступите, держась их, как свечи, светящей в месте тёмном (2Птр. 1, 16-10). Когда бы мы тщательней проанализировали это сравнение, обнаружили бы в нём науку, о которой говорим. Ибо выражение, что бы смотрели на веру, оглашённую через пророков, как на "свечу, которая светит в месте тёмном", – указывает нам, чтобы мы оставались сами в темноте, закрывая очи на всякий иной свет, дабы в сей тьме единственно вера, будучи также тёмной, была светом, которого бы держались. Так как если бы мы захотели опереться на другие, ясные светы отчётливых уразумений, то отдалились бы от тёмного света веры и не отбрасывала бы нам она блеску на то тёмное место, о котором говорит св.Пётр. Словом "место" обозначен здесь разум, являющийся как бы подсвечником, на котором стоит свеча веры. Разум сей должен быть тёмным столь долго, сколь нужно до того часу, в который в грядущей жизни осветит его огонь ясного видения Бога, в жизни же сей – до дня единения и преображения [в Бога, к которому стремится душа.] (Текст, восстановленный по первому изданию, и которого не достаёт в кодексе Алкодет.)


<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>
Библиотека Фонда содействия развитию психической культуры (Киев)