- Читателю необходимо в каждой из этих книг иметь в
виду цель нашего разговора, потому что, если нет, то у него
может родиться множество сомнений относительно того, что он
читает, как мог бы иметь их в том, что мы говорили о
разумении, или ещё скажем о памяти, а позднее – о воле.
Потому что, глядя на то, как мы уничтожаем потенции в
части их действия, покажется, пожалуй, что мы скорее
разрушаем путь духовной практики, нежели строим его; что
было бы правдой, если бы мы хотели обучать не более, чем
начинающих, которым нужно готовиться к этим схватываниям
дискурсивным и воспринимаемым.
- Но, поскольку мы здесь преподаём науку для
продвижения вперёд в созерцании к единению с Богом, –
для чего все эти средства и упражнения чувственные потенций
должны быть оставлены за спиной и в молчании, чтобы Бог Сам
сотворил в душе божественное единство, – должно
держаться в стиле разгрузки и опорожнения, и отъятия у
потенций их естественных юрисдикции и действия, дабы дать
место тому, что внедрено и освещено сверхъестественно. Ибо
их способности не могут быть достаточны для дела столь
высокого, и скорее помешают, если не исчезнут из поля зрения.
- И, так как по правде дело обстоит таким образом,
что к Богу душа должна идти скорее через познание того, что
Он не есть, нежели того, что Он есть, необходимо, чтобы
идти к Нему, идти отрицая и не допуская до крайнего
возможного предела свои схватывания, как естественные, так
и сверхъестественные. Поскольку мы теперь занимаемся
памятью, извлечём на свет её пределы и рамки естественные и
возвысимся над ними – то есть надо всеми понятиями
различёнными и достоянием воспринимаемым – в высшей
надежде на Бога непостижимого.
- Начиная, таким образом, с понятий
естественных, скажу, что понятия естественные в памяти
суть все те, которые могут формировать [в представлении]
предметы пяти чувств телесных, кои суть: слух, зрение,
обоняние, вкус и осязание, и всё то, что эти чувства могут
сотворять и формировать.
И всех этих понятий и форм должно совлекаться и
опустошаться, и стремиться уничтожить их воображаемые
схватывания способом, при котором в ней (памяти) не
останется ни запечатленного понятия, ни следа вещи, но
станет она гладкой и расчищенной, подобной плеши, –
как если бы через неё ничего не проходило, и она бы всё
забыла и приостановила.
И не возможно меньшее, чем уничтожение памяти о всех
формах, если нужно соединиться с Богом. Потому что
невозможно быть всем этим формам [если не разъединиться
полностью], которые не суть Бог, так как Бог не подпадает
формам и каким-либо различённым понятиям, как мы говорили в
ночи разума. И, поскольку никто не может служить
двум господам (Мтф. 6, 24 ), как говорит Христос, не
может и память оставаться одновременно единой с Богом, и с
формами и понятиями различёнными. И, яко Бог не имеет ни
формы, ни образа, которые могли бы быть схвачены памятью,
то отсюда следует, что когда память едина с Богом (как
также знаем из опыта всякий день), остаётся без формы и
образа, утратившей воображение и пропитанной памятью о
высшем благе, без воспоминания о чём-либо [ином]; потому
что сие божественное единение освобождает её (память) от
фантазии и опустошает ото всех форм и понятий, и возвышает
её до сверхъестественного.
- И вот, замечательная вещь, которая при этом
случается иной раз; поскольку бывает, когда Бог сотворяет в
памяти эти касания единства, вдруг даруют они переворот в
мозгу – где она имеет своё место – столь
ощутимый, что кажется, будто голова рассыпается, и теряются
рассудок и сознание. И сие – когда в большей мере,
когда в меньшей, смотря по тому, сильнее или слабее
касание. И тогда, по причине этого единства, опорожняется и
очищается память (как говорил) ото всех понятий, и остаётся
в забытьи: и иной раз в таком забытьи, что требуются
великие сила и труд, чтобы вспомнить что-либо.
- И таким образом часто получаются забывчивость
памяти и остановка воображения (оттого, что память единится
с Богом), так что сие случается в разное время, без того
чтобы знать или чувствовать, в какое именно время сие
сделается. И так как тогда приостанавливается воображение,
то, хотя бы и причинялась боль, не чувствуют её, ибо без
воображения нет чувства [ни даже в мыслях не имеют, так как
нет самих мыслей].
И для того, чтобы Бог пришёл к сотворению этих касаний
единства, нужно душе разлучиться с памятью обо всех внятных
понятиях, и эти приостановки замечательны тем, что у
совершенных уже не происходят так (поскольку находятся уже
в совершенном единении), как у начинающих дело единения.
- Скажет некто, что благом выглядит это; однако
отсюда вытекает разрушение естественного использования и
действия потенций, и это оставляет человека, яко зверя,
беспамятным, и даже хуже: без мышления или воспоминания о
нуждах и делах естественных; Бог же не разрушает естества,
скорее усовершает его, а отсюда необходимо следует его
разрушение, так как забывается то, что должно быть сделано,
согласно морали и рассудку, и исполнено согласно природе,
потому что не может ничего вспомнить, так как лишён понятий
и форм, которые служат средством припоминания.
- Ответ на это таков, что чем более память единится
с Богом, тем далее, в меру усовершения, движутся понятия
различённые к полному исчезновению всего; последнее же
случается, когда усовершение достигает стадии единения. И
таким образом начинающий, когда это с ним происходит, не
может избежать великой забывчивости касательно всех вещей,
потому что [из памяти] вычерпываются формы и понятия,
– и так совершает многие ошибки в отношении
использования внешнего и обращения с ним, не будучи
способным вспомнить ни о еде, ни о питье, ни о том, что
сделал: ходил или не ходил, говорил или не говорил; из-за
поглощённости памяти Богом.
Но, поскольку достигает обретения привычки к единению,
что есть высшее благо, уже не имеет забывчивости этого рода
в том, что касается здравого смысла, морального и
естественного; скорее в действиях обычных и необходимых
имеет много большее совершенство. Хотя они не исполняются
уже посредством форм и понятий памяти, так как в привычке к
единению – что есть состояние сверхъестественное,
– совсем ослабевает память и остальные потенции в их
естественных действиях, и, превосходя свои естественные
пределы, переходят к Божьему, то есть сверхъестественному;
и так, память, будучи трансформирована в Боге, не в
состоянии запечатлевать ни формы вещей, ни понятия их.
Из-за чего действия памяти и остальных потенций
становятся во всём божественными, поскольку уже владеет
потенциями в целом Господь для трансформации их в себе; Он
Сам есть тот, кто их изменяет и распоряжается божественно,
согласно своим божественным духу и воле. И тогда бытуют
таким образом, что их действия не являются различёнными, но
такими, как совершает их душа в уподоблении Богу и
уподоблении делам Божественным; тем более что, как говорит
св.Павел (1Кор. 6, 17), тот, кто един с богом, в духе
становится Им, – отсюда вытекает, что деяния души,
единой с Духом божественным, и сами суть божественны.
- И отсюда, труды таковых душ суть только должные и
согласные с разумом, а таких, которых не должно иметь, у
них нет; потому что Дух Божий даёт им знать то, что должно
знать, и игнорировать то, что нужно игнорировать, и
вспоминать то, что нужно вспоминать, бесформенное [и
оформленное], и забывать то, что к забыванию, и любить то,
что должно любить, и не любить того, что не в Боге бытует.
Итак, все первоначальные движения потенций таковых душ суть
божественны; и не следует изумляться тому, что движения и
действия этих потенций становятся божественны, ибо
преображаются в бытии божественном.
- К этим действиям потенций притяжаются несколько
примеров, и вот один из них. Просит одна особа другую,
которая пребывает в состоянии восхваления Бога. Эта особа
не вспоминает о сём деле посредством какой-либо формы или
понятия, оставшегося в памяти её, и если должна восхвалить
Бога – яко будет любезно Богу получить хвалу от этой
особы – побудит волю её Бог, подавая охоту к свершению
сего; а если не желает Бог этого восхваления, хотя и
прилагается усилие молитвенное для этого, не сможет
приобресть охоту, а иной раз Бог кладёт её (охоту) на душу,
чтобы молить о тех, кого никогда не знала и о ком не слыхала.
И это потому что только Бог движет потенциями этих душ,
ради их трудов, согласных с волею и приказом Божьими, и не
могут быть подвигнуты иным; и так труды и мольбы таковых
душ всегда возымеют действие.
Таковы мольбы славнейшей Нашей Госпожи Девы, которые,
исходя от возвышенного начала к столь высокому стоянию,
никогда не имеют в душе её запечатленной формы какой-либо
твари, ни подвигается душа её таковой, но всегда движение
её исходит от Духа Свята.
- Другой пример. Является движение потенции во
время определённого нужного дела. Не вызывается в памяти
никакой формой, но только такой, которая, – без того,
чтобы знать как, – вкладывается в душу тогда и
так, как и когда должна являться кому-то, безошибочно и
безусловно.
- И не только в этих вещах даёт им свет Святой
Дух, но и во многих, какие следуют и воспоследуют, и в
делах многих, хотя бы и удалённых. И это, хотя иной раз
бывает посредством форм интеллектуальных, многажды
случается без форм постижимых, без знания того, как они
познаны. Но приходят они от мудрости Божественной; и
поскольку эти души практикуются в незнании и непостижении
чего-либо с помощью своих потенций, получают общее знание
всего (как мы говорили об этом в "Горе"), согласно
сказанному Мудрецом: Хозяин всяческой премудрости обучил
меня всему (Прем. 7, 21).
- Скажут, быть может, что душа не может настолько
опорожнить память и лишить её всех форм и фантазий, что
могло бы привести её к столь высокому состоянию, потому что
встречает два затруднения, которые превосходят силы и
способности человеческие, и которые суть: отбросить
природное с помощью природной способности, – чему быти
неможно; и коснуться, и соединиться со сверхъестественным,
– что много более трудно и, говоря по правде, с
помощью только естественных способностей невозможно.
Говорю, яко истинно, что Бог помещает душу в сие
сверхъестественное состояние; более того, насколько
пребывает в себе, должна действовать распорядительно в том,
что может быть сделано в порядке естества, главным образом
с поддержкой, которую подаёт Бог. Итак, в случае, когда
душа со своей стороны входит в это опустошение и отрицание
форм, Бог со своей стороны делает вклад в обретение
единства. И это Бог сотворяет при пассивности души, как мы
говорили, благодаря Богу, в Ночи пассивной
души. Итак, когда Бог помогает, соответственно должному
расположению души, она, наконец, получает навык
совершенного божественного единения.
- А божественные действия, которые Он производит в
душе, когда это случается, так же с разумением, как с
памятью и волей, не обсуждаем в сей Ночи и очищении
активном, ибо только в них не завершается
божественное единение; но обсудим это в [Ночи]
пассивной, посредством каковой соделывается единство
души с Богом. Итак, обговорим здесь только необходимый
способ, посредством которого память активно, в том
что по её части, входит в сию Ночь и очищение. И он
состоит обычно в том, чтобы духовный держался следующего
предостережения: изо всех вещей, которые слышит, видит,
обоняет, вкушает или осязает, не делать хранилища или
запечатления в памяти, но тут же забывать их, как если бы
их вовсе не было на свете, оставляя память свободной и
опустошённой, не уделяя внимания никакому рассмотрению, ни
горнему, ни дольнему, как если бы этой потенции памяти
вовсе не существовало, предоставляя ей свободно сгинуть в
забытьи, как вещи мешающей. Ибо всё естественное, если его
использовать в применении к сверхъестественному, скорее
препятствует, нежели способствуют.
- И если случаются какие-либо сомнения и
возражения, которые приходят на ум, должно знать: что
ничего не делается, и что тратится время, и
что лишается душа благ духовных, которые может
получить на пути памяти; там уже отвечено на всё, и ещё
больше впереди, в Ночи пассивной. Посему не следует
над этим задерживаться.
Здесь нужно только заметить, что хотя в иное время не
узнаётся польза этой приостановки понятий и форм, по этой
причине не должно духовному утомляться (сим делом); яко не
преминет Бог явиться в своё время. И ради блага столь
великого, много нужно пройти и пострадать с терпением и
надеждой.
- И хотя истинно есть, что едва найдётся душа,
которая во всём и во всякое время движется Богом, имея с
Ним столь продолжительный союз, что без посредства
какой-либо формы её потенции всегда движимы божественно,
теперь имеем души, которые навыкли быть движимыми Богом в
своих действиях, и это не те, что самодвижутся; согласно
св.Павлу: яко сыны божии, кои суть преображённые и
единые с Богом, движимы Духом Божиим, то есть
божественной деятельностью в их потенциях (Рим. 8, 14). И не
удивительно, что их действия божественны, поскольку союзы
душ их божественны.
ОГЛАВЛЕHИЕ