ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Гауг совершенно прав, когда указывает, что синдром отчуждения специфической терапии не имеет, что лечение основного страдания и есть лечение синдрома деперсонализации. По нашим клиническим наблюдениям, и литературным данным, состояния отчуждения в большинстве случаев исчезали при терапии основного заболевания, например при инфекциях – малярии, сифилисе, тифе, гриппе и др. В некоторых затяжных случаях после инфекций, интоксикаций и других соматических расстройств хороший результат давала шоковая инсулинотерапия и новокаиновая блокада. При астенических психогенных реакциях значительную помощь оказывало общеукрепляющее лечение, бромиды и физиотерапия. При истерических реакциях неплохой результат дает психотерапия, особенно гипнотерапия. В тех случаях, где экспериментально можно было усилить или ослабить феномены отчуждения во время гипнотического сеанса, при дальнейшем лечении они давали прекрасный результат, В одном случае затяжной истерической реакции исключительный терапевтический эффект оказал часто применяемый длительный гипнотический сон. При эндогенных депрессиях активные методы лечения не оказывали значительного воздействия. При медленно, вяло текущей шизофрении у некоторых больных лечение инсулином и кардиозолом давало хороший результат. Однако большинство этих больных не поддавалось терапии. Особенно неблагоприятные результаты давало лечение больных шизофренией с галлюцинаторно-бредовыми явлениями типа психического автоматизма Кандинского-Клерамбо. У подавляющего большинства этих больных в дальнейшем течении заболевания синдром отчуждения переходил в кататоническое или состояние исходного дефекта. Трудно объяснить, чему приписать отрицательный результат активной терапии у больных с бредовым синдромом психического автоматизма. Здесь может играть роль либо переход в хроническое состояние к моменту лечения, либо острота процесса, уже давшего дефект к началу лечения, или же это можно объяснить структурой механизма деавтоматизации. В последние годы мы успешно применяли при психогениях вливания амитал-натрия, особенно когда в основе нарушений сенсорного синтеза и отчуждения лежали истерические механизмы. Неплохой эффект мы получали при психогениях длительным прерывистым сном с помощью амитал-натрия в комбинации с малыми дозами аминазина. При вялом течении шизофрении с синдромом деперсонализации значительный эффект получали инсулинотерапией (в шоковых дозах) с последующим введением небольших доз аминазина во второй половине дня. При инфекциях остро и подостро протекающих с нарушением сознания и последующей сменой этого синдрома деперсонализацией особенно полезны антибиотики и в дальнейшем – инсулинотерапия (в гипогликемических дозах без шока). Наблюдались единичные случаи, когда фармако- и электросудорожная терапия оказывала хорошее терапевтическое действие.
В последнее время при психогенно обусловленных картинах психического отчуждения мы небезуспешно применяли комбинированное лечение фармакогипнотическим сном. В заключение нужно особенно подчеркнуть упорный и длительный характер течения деперсонализационного синдрома при психогениях, эндогенной депрессии и вяло текущей шизофрении. Помня эту клиническую особенность, мы должны рекомендовать врачам при первой неудаче в лечении не складывать оружия, а с еще большим упорством и терпением оказывать терапевтическую помощь подобным пациентам.