ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
Мы уже хорошо знаем (выше, I 412), что в философии и эстетике Прокла основную роль играют две проблемы, а именно единство и триады. Проблема единства у Прокла доставляет современному исследователю много всякого рода хлопот, с которыми мы и встретились в предыдущем параграфе и с которыми пробовали разделаться. Другая основная проблема философской эстетики Прокла, проблема триады, в настоящее время доставляет гораздо меньше трудностей потому, что на эту тему имеется капитальное исследование: Beierwaltes W. Proklos. Grundzüge seiner Metaphysik (Frankfurt am Main, 1965). То, что мы находим в этом исследовании, не вполне соответствует названию книги. Книга эта посвящена не просто "основаниям метафизики" Прокла, но именно проблеме триады у Прокла вместе с общей теорией его диалектики. Многое в этом исследовании не вполне соответствует фактическим текстам Прокла и потому во многом требует критического подхода, даже исправления. Тем не менее, если иметь в виду проблему триады у Прокла, этот труд В.Байервальтеса, можно сказать, превосходно справляется со своей задачей, так что во многом его приходится просто излагать, а не критиковать.
1. Общий взгляд
132Начнем с того, что для нас является самым главным и что у В.Байервальтеса проведено в очень продуманном виде. Именно толкуя о диалектических триадах, очень легко впасть в ту западноевропейскую односторонность, которая очень часто заставляла философов волей или неволей становиться на путь субъективизма и трактовать триадическую диалектику Прокла как чисто мыслительную проблему. В.Байервальтес ни в коей мере не страдает таким предрассудком. Он считает, что триадическая диалектика является у Прокла чисто онтологической проблемой. Она относится одинаково к мышлению и к бытию и, собственно говоря, даже выше того и другого. Это далеко не все понимают. Но после приведения В.Байервальтесом соответствующих текстов из Прокла в этом не может быть никакого сомнения.
Другая особенность триадической диалектики Прокла, прекрасно понятая и обстоятельно изложенная у В.Байервальтеса, это естественность, жизненность и совершенно элементарная понятность триады. Прежде чем углубляться в разные тонкие проблемы, В.Байервальтес ставит своего читателя перед неопровержимой картиной: всякий предмет не только существует сам по себе, но также имеет еще и свои части и еще так или иначе соотносится с окружающим фоном. Имея перед глазами такую картину, как же можно не делить этот предмет на части и как же можно такие части не понимать как целое? Такое ясное и понятное изображение триады свидетельствует о большой мыслительной зрелости В.Байервальтеса, заставляющей его всматриваться в такие тексты из Прокла, которые часто проходят мимо исследовательского внимания. За таким простым и ясным, почти, можно сказать, житейским пониманием триады мы должны только последовать.
2. Сущность триады
Если теперь перейти к сущности триады у Прокла, то здесь мы находим обязательным не то чтобы возразить В.Байервальтесу, но в какой-то мере его дополнить. При этом наши дополнения относятся не столько к существу предмета, сколько к методу изложения. А если бы поговорить с самим В.Байервальтесом, то он не только не стал бы возражать против дополнений, но, конечно, признал бы их и даже стал бы развивать еще больше. Однако для нашей настоящей работы эти дополнения все-таки важны. Поскольку мы в основном базируемся на исследовании В.Байервальтеса, нам сейчас же необходимо устранить всякие неясности, чтобы наша опора на его исследование была не догматической, но критической.
а) Во-первых, всякая триада у Прокла не есть просто триада, а это значит, не есть только раздельность. Ведь если три момента триады есть только ее раздельность, то для объединения триады в единство мало будет синтетического характера, которым, как мы сейчас увидим, отличается третий момент всякой триады. И если строго придерживаться конструкции триады у Прокла, то всякая триада должна будет иметь у нас еще и такой момент, который выше самой триады и является ее подлинным, уже сверхтриадным единством. Ведь это же мы вполне отчетливо видели в тех рассуждениях Прокла, где он говорит о необходимости первоединого, то есть сверхсущего первоединого, во всякой раздельности и даже в числе. Как же может диалектическая триада оставаться только раздельным или хотя бы даже 133единораздельным? Она не есть единство множества, но, прежде всего, сверхмножественное единство. Если вчитаться в тексты из Прокла, приводимые самим В.Байервальтесом, то этот апофатический элемент всякой триады становится вполне ясным. Но точный анализ триадической теории Прокла обязательно требует говорить отдельно об этом сверхтриадическом единстве всякой триады. То есть всякая триада, если проводить линию Прокла строго, есть, собственно говоря, не триада, а тетрада (четверица).
б) Во-вторых, ради бдительного проведения метода триады у Прокла необходимо иметь в виду, что всякая триада у Прокла есть только осмысление вещи, ее смысловое оформление. Вещь, взятая сама по себе, без всякого триадического осмысления, есть не вещь, но неизвестно что, бессмысленная вещь. Это – так. Однако вещь, по Проклу, вовсе не сводится только к своему смыслу, то есть только к своему триадическому осмыслению. Она, несмотря ни на что, все-таки остается самой собой, то есть остается вещью. Правда, у Прокла это не просто непознаваемая вещь-в-себе, какой она выступает у Канта. Она не есть ничто. Она – носитель триадического смысла. Иначе мы должны были бы приписывать Проклу совершенно несвойственную ему опору только на одни смысловые категории, без внимания к той действительности, которую эти категории осмысливают. Прокл занят логикой бытия, но он ни в каком смысле не является логицистом. А тогда подлинная прокловская триада оказывается даже и не тетрадой, а уже пентадой (пятерицей). Так получается, если строго придерживаться философского метода Прокла.
в) В-третьих, мы бы изменили и дополнили то разделение триад, которое производит В.Байервальтес. Те подлинные материалы, которые приводит В.Байервальтес для характеристики разных типов триад, взятые сами по себе, не только безупречны и ценны, но за их приведение нужно прямо благодарить В.Байервальтеса, потому что до него об этих отдельных типах прокловских триад говорилось только случайно, без приведения достаточных текстов из Прокла и без сопоставления одного типа триад с другими их типами. Сейчас мы попробуем по-своему изложить эти основные типы прокловских триад, с необходимыми дополнениями и с приведением принципа триадной классификации, которая у В.Байервальтеса отсутствует.
3. Единственно возможный принцип классификации
Нам представляется необходимым, прежде всего, установить принцип триадической классификации, у В.Байервальтеса целиком отсутствующий. Без такого принципа список триадических типов получает слишком описательный вид, при котором каждый отдельный тип триады неизбежно оказывается случайным и немотивированным. Этот принцип классификации установить безусловно необходимо. К тому же у Прокла все его изложение буквально усыпано триадами, так что без установления строгого принципа классификации в этом неисчислимом количестве триад можно только потеряться и запутаться. Каков же этот правильный принцип?
Единственно возможным принципом такой классификации представляется нам тот принцип, благодаря которому все триады оказались 134бы связанными с основным содержанием философии Прокла. Но это основное содержание сводится к учению о трех фундаментальных ипостасях, то есть сводится к учению о доноуменальном первоедином, о ноуменальном уме и о посленоуменальной космической душе с последующим воплощением этих трех ипостасей в жизни материального космоса. Поэтому естественнее всего говорить в первую очередь о доноуменальных, о ноуменальных и о посленоуменальных триадах. И можно только удивляться тому, почему такому осведомленному исследователю, как В.Байервальтес, и в голову не пришло формулировать такой принцип классификации и его проводить. Но если стремиться к смысловой полноте прокловских триад, то никакого другого принципа классификации триад нельзя себе и представить.
4. Доноуменальные триады
а) В доноуменальной области, как мы знаем, кроме сверхсущего и непознаваемого первоединого имеется еще огромная числовая область. Число выше всяких идей и вещей, и поэтому оно доноуменально. Однако, будучи таковым, оно уже содержит в себе познаваемую раздельность, и эта первораздельность уже триадична. Ведь само слова "триада" уже указывает на число "три". Это слово и значит "тройка". Еще неизвестно, в отношении каких именно вещей говорится, что их три. Тройка, как и все другие числа, имеет вполне самостоятельное существование; и с таких чисел только и надо начинать, чтобы вещи вообще оказались мыслимыми. Но что такое это "три"?
Тройка возможна только потому, что имеется единица и что имеется двойка. И здесь нельзя не вспомнить общее пифагорейско-платоническое учение о монаде, диаде и триаде. Монада указывает на устойчивый единичный предмет; диада – на его возможные изменения, то есть на его увеличение или на его дробление; и триада – это первое оформление единицы в окружающем ее инобытии, то есть это первое полноценное число вообще, или такое число, в котором есть и единство и раздельность. Такое числовое понимание триады у Прокла представляется нам самым первым, пока еще самым общим и пока еще самым абстрактным. Без такой числовой триады невозможна никакая другая триада, потому что всякая другая триада будет только качественным наполнением этой основной числовой схемы. Но ни о какой числовой триаде у В.Байервальтеса нет и помину.
Однако у В.Байервальтеса есть две такие триады, которые очень близки к основной числовой триаде, но которые надо считать как бы заряженными тем или другим качественным содержанием. Качественное содержание в них пока еще не дано, а только задано, и не формулируется, а только предполагается. Первая такая триада – "первое", "среднее" и "последнее". И вторая триада – "начало", "середина" и "конец". Обе эти триады, несомненно, близки к той основной триаде, которую мы назвали общечисловой. Но от простого счисления они, несомненно, отличаются именно своим указанием на свое возможное предметное содержание. В отличие от принципиально числовой триады в этих двух триадах, правда, еще не намечается сама предметность, но безусловно уже намечается некоторая предметная структурность. То, что числовые моменты характеризуются здесь как первое и последнее и как среднее, это уже является прямым указанием на предметную структурность. И эта 135последняя намечается сначала более абстрактно, а там, где заходит речь о начале, середине и конце, уже прямо можно говорить о законченной структуре предмета, хотя сам предмет здесь пока еще не выступает. Сам предмет, если его брать во всем его содержании, еще не получил здесь достаточно наглядного рисунка. Итак, вот те три типа триады, которые необходимо считать доноуменальными, то есть допредметными, досодержательными. Это: 1) принципиально числовая триада и 2) – 3) предметно заряженные числовые структуры.
б) Нечего и говорить о том, что эти числовые триады выразительно выступают во многих текстах у Прокла либо с полной формулировкой, либо с приблизительной. Ради примера здесь можно было бы указать на следующие тексты. "В триаде первичным является то, что имеет начало, середину и конец" (In Parm. 1111, 15-16). "Первичным в инобытии является начало, середина и конец, в то время как инобытие, взятое само по себе, не делится на начало, середину и конец. Ведь начало относится ко всему потому, что все именно от него; конец же – потому, что к нему все стремится. Что же касается середины, то она возникает потому, что в ней сосредоточены все центры существующего, будь то интеллигибельное, интеллектуальное, душевное или чувственно-постигаемое" (1115, 27-36). Хотя единое, взятое само по себе в своей абсолютности, не имеет ни начала, ни середины, ни конца (1113, 16-19), тем не менее "все, обладающее началом, серединой и концом, содержит в себе также и свои части" (1111, 4-5).
5. Бытийно-ноуменальные триады
а) Вопрос о ноуменальных триадах, конечно, возникает сам собой, поскольку этих ноуменальных триад у Прокла, можно сказать, бесчисленное количество. Ради ясности дела приходится выбрать здесь только самое главное, базируясь на общеноуменальной характеристике. Как мы уже много раз говорили, сюда относится сначала такое мышление, которое выступает пока еще как предмет мышления, как бытие. А дальше эта ноуменальная сфера характеризуется у Прокла и как мышление в собственном смысле слова. Сначала коснемся первой ноуменальной ступени, то есть пока еще бытийно-ноуменальной. Здесь мы находим нужным использовать те два типа триады, которые приводятся и у В.Байервальтеса. Они приводятся у него с хорошими прокловскими текстами, но приводятся совершенно дискретно, без всякого анализа их соотношения и без всяких классификационных намерений.
б) Первая такая триада гласит: "предел", "беспредельное" и "смешанное". То, что эта триада восходит к платоновскому "Филебу" (16 с – 20 е), это мы уже хорошо знаем. Но она, конечно, была еще и раньше Платона. Ведь это уже давнишняя пифагорейская традиция – противополагать предел и беспредельное и формулировать их синтез.
Поскольку мы интересуемся здесь классификационными целями, нам очень важно отметить специфику этой триады. А специфика заключается в том, что беспредельное мыслится здесь как пустой и безграничный фон для той фигуры, которая возникает на фоне этого беспредельного как фигура, ограниченная тем или другим пределом. Эта вековая пифагорейско-платоническая традиция, несомненно, представляет себе "смешанное" из предела и беспредельного как некоего рода фигуру, подобно 136тому как и мы представляем себе круг в виде чего-то отграниченного от окружающего фона, и отграниченного при помощи фигурно данной окружности. Ясно, что здесь уже мало только одних числовых соотношений. Тут мыслится еще и некоего рода пространство, на котором возникает наглядно данный рисунок. И кто внимательно следил за нашим изложением и Прокла и всей античной философии, должен признать, что такого рода фигурная триада была до чрезвычайности популярна решительно во все периоды античной мысли. И то, что ею так часто пользуется Прокл, это только вполне естественно, поскольку Прокл – это типичный античный мыслитель.
Здесь нет нужды привлекать труднообозримый материал из прокловских текстов. Мы ограничимся только указанием на прекрасную иллюстрацию этого триадического типа у Прокла, которую дает В.Байервальтес (ук. соч., с. 55-56). Именно эту триаду он иллюстрирует на учениях Прокла о вечности, об уме и о душе. Тут это даже и не просто иллюстрация. Цитируемый нами исследователь волей-неволей в данном случае стал относить триады Прокла к его основным теоретически мыслимым областям. Из текстов Прокла мы укажем хотя бы на три (In Crat. 13, 24-26; In Euci. 7, 1-12, In Parm. 1118, 12-19). Итак, у Прокла проводится 4) бытийно-ноуменальная триада, которую нужно назвать статической, что будет явствовать из нашего последующего типа триады, который обладает уже явно динамической природой.
в) Этот 5) бытийно-ноуменальный динамический тип триады гласит: "пребывание на месте (monē), "выхождение", или "эманация" (proodos), и "возвращение" (epistrophē) к исходному началу. Из массы текстов стоит указать два-три (Inst. theol. 35.39; In R.P. II 46, 18-27; In Tim. II 16, 15-21).
Заметим,что динамическая триада у Прокла тоже, собственно говоря, не является изобретением самого Прокла, Новым является здесь только отчетливость формулировки и систематический характер этой триады. Следы ее можно найти также и у предшествующих неоплатоников. Плотин (III 4, 1, 8-12) тоже говорит о выхождении за пределы исходного начала и о возвращении к этому началу. Порфирий (Sent. 13, р. 5, 11) тоже утверждает, что "все происшедшее по самой своей природе возвращается к породившему его". Можно привести и другие параллельные места из Порфирия (напр., 30, р. 20, 7-9). Об эманации из умопостигаемой области и о необходимости возвращения к ней читаем также у Ямвлиха (Myst. I 19, р. 58, 14 – 59, 4). Таким образом, новизна Прокла в этом вопросе сводится только к точности формулировки и к систематическому использованию этой формулировки.
6. Понятийные и собственно мыслительные ноуменальные триады
а) Так как "бытие" является только первой ступенью общеноуменальной области, то за ним у Прокла следуют и чисто логические ступени, в которых это бытие усложняется и развивается. Здесь нам представляется необходимым указать прежде всего на 6) общепонятийный тип триады. Он гласит: "бытие" (oysia), "инаковость" (heterotēs) и "тождество" (taytotēs). Эта триада совершенно ясна сама по себе и едва ли требует особых пояснений. В сущности говоря, это та же динамически бытийная триада, которую мы сейчас 137сформулировали. Однако нечего и доказывать, что эта динамика перешла здесь из сферы бытия в сферу понятия (In Parm. 734, 37 – 735, 6; 1181, 2-3; 1189, 20-24).
б) Далее следует тип триады, который мы назвали бы 7) жизненно-понятийным. Эта знаменитая триада – "бытие" (oysia), "жизнь" и "ум" в специальном смысле слова, – которую мы прослеживали еще со времен Амелия (выше, I 7), Порфирия (выше, I 49) и Ямвлиха (выше, I 139), тоже является настолько постоянной, настолько продуманной и прочувствованной у Прокла, что хочется даже назвать ее основной для него. Но это, конечно, не так. Она – не более основная, чем указываемые у нас остальные типы триады. Однако никак нельзя преуменьшать значение этого триадического типа. В нем очень много весьма интересных моментов. Важно, например, уже то одно, что жизнь мыслится здесь не чувственно и даже не душевно, но в пределах самого же ума. Ум, оставаясь самим собой, начинает трепетать своими внутренними смысловыми энергиями и получает свой собственный живой, оживленный и жизненный лик. Изучение этой триады по всему Проклу дает замечательный результат, формулировать который в ясном и раздельном виде можно было бы только в специальном исследовании.
Можно только пожалеть, что В.Байервальтес почти не поясняет термин "ум", который в данном случае является третьим моментом триады. Как мы только что сказали, это ведь не есть ум вообще, то есть он не является здесь просто общим синонимом всей ноуменальной области. Этот ум обладает здесь совершенно специфической природой, поскольку в нем отождествляются бытие и жизнь. Это – бытийно-жизненный ум, или жизненно-бытийный ум. В этом смысле он прекрасно и точно формулирован у Прокла (Inst. theol. 103, а также и далее 104-107). Однако – и об этом у нас уже много говорилось раньше (ср. выше, с. 17, 35, 110), – этот ум как третий член жизненно-понятийной триады трактуется у Прокла весьма сложно и разнообразно.
Он является здесь, прежде всего, как нечто живое, то есть как живой организм, как живое существо. Далее, он содержит в себе свою наглядную форму, свой эйдос, свою наглядно данную идею. Далее, эта наглядная идея, вмещая в себя жизнь, становится уже творческой идеей, которую Прокл называет также еще и демиургией. И, наконец, эта демиургическая идея пока еще не есть та демиургическая идея, которая осуществляется в посленоуменальных областях, то есть в душе и в космосе. Здесь она пока еще только заряжена своими возможными во всяком инобытии перевоплощениями. Здесь, в чисто ноуменальной области, это пока еще предметно заряженная демиургия, а не предметно осуществленная демиургия. Все это и заставляет нас называть такой тип триады не общепонятийным, но жизненно-понятийным.
в) Всматриваясь в триадическое строение ноуменальной области у Прокла, мы замечаем еще один тип триады, близкий к жизненно-понятийному типу, но все же существенно от него отличный. Его приходится формулировать потому, что, как показывает все наше предыдущее исследование в трех последних параграфах, Прокл с особенной любовью и настойчивостью и особенно часто о нем рассуждает. Эта триада – интеллигибельное, интеллигибельно-интеллектуальное и 138просто интеллектуальное. Об этом у нас говорилось настолько много, что давать характеристику этой триады в настоящий момент нашего изложения было бы только лишним повторением. Однако, поскольку у нас сейчас идет речь о классификации триадических типов у Прокла, все-таки необходимо сказать, в чем же заключается отличие этой триады от предыдущей.
Отличие это заключается в том, что раньше шла речь о понятии бытия и об эволюции этого бытия до степени жизни и до степени активно-жизненно функционирующего организма. Здесь же идет речь не просто о понятии бытия, но о бытии в широком смысле слова, когда имеется в виду не просто понятие, но мышление в широком смысле слова. И переход здесь совершается не просто к жизни, но к такой жизни, которая одновременно является и широко мыслительным актом. И, наконец, третий момент данной триады – не просто демиургическая идея, но такая демиургическая идея, которая в то же время является и широко мыслительным актом, почему Прокл и называет этот третий момент данной триады интеллектуальным. Все это заставляет нас говорить здесь не просто о понятийном, но об общемыслительном акте, и не просто об акте жизненном, но широко демиургическом. Следовательно, здесь перед нами возникает тот тип триады, который можно было бы назвать 8) мыслительно-демиургическим. Структурно он похож на предыдущий триадический тип, но по своему логическому существу он гораздо шире, гораздо более общий и гораздо более принципиальный. Раньше мы уже видели, какое огромное количество текстов из Прокла можно привести для характеристики этого триадического типа (буквально и кратко он охарактеризован хотя бы в тексте In Tim. III 102, 3-9).
7. Вопрос о посленоуменальных типах триады
Если обследовать и формулировать все триады, возникающие в посленоуменальной области, то, во-первых, их оказывается слишком много; а во-вторых, эти триады уже нельзя будет назвать основными для Прокла. За ноуменальной областью следует сначала космически-душевная область, а потом материально-космическая область. Из того анализа, который проводился нами в предыдущих трех параграфах, мы знаем, что у Прокла здесь возникают сверхкосмическая триада с четырьмя подразделениями, затем сверх-и-внутрикосмическая триада, тоже с четырьмя подразделениями, потом только внутрикосмические триады и, наконец, большое количество душевных триад. Не говоря уже о том, что всех этих триад у Прокла можно было бы назвать несколько десятков (и многие из них были уже у нас выше перечислены), их в данном случае не стоит перечислять еще и потому, что в нашу задачу входит перечисление только основных типов триад у Прокла, а отнюдь не всех прокловских триадических типов вообще. Но при этом не следует забывать и того, что все эти посленоуменальные триадические типы, хотя они и отличаются производным характером, всякий раз все же обладают своей спецификой. Да и вообще, как мы знаем, о прокловской триаде нельзя говорить в каком-то одном и всегда одинаковом смысле. Все решительно прокловские триады чрезвычайно специфичны.
Правда, в проблеме типов единства у Прокла мы подробно 139коснулись также и посленоуменальных типов единства. Но это мы сделали потому, что изложение и использование этих посленоуменальных типов единства является у Прокла часто весьма неясным и даже запутанным. Из-за этого и пришлось затратить много времени на разъяснение этих посленоуменальных типов единства у Прокла. Что же касается триадических типов, то они, как мы надеемся, становятся достаточно ясными в результате нашего анализа посленоуменальных типов единства. И это тоже есть причина того, почему нам не стоит перечислять все эти посленоуменальные триадические типы у Прокла.
В заключение мы хотели бы только напомнить о том, что и вся философская теория Прокла есть не что иное, как теория трех универсальных ипостасей. Первоединое есть последняя субстанция всего сущего; ноуменальная область трактует о том, чем именно является эта всеобщая и всеохватная субстанция; и третья субстанция говорит о том, как и чем становится основная первоначальная субстанция (то есть о становлении космоса). К этой универсальной триаде должны сводиться у Прокла и все обследованные нами основные триадические типы. Они являются каждый раз только частным случаем общей универсально-ипостасийной триады. Отсюда и становится понятным, какое огромное значение имеет для Прокла вообще триадический принцип и почему этих триадических типов у Прокла такое труднообозримое множество.
8. Типы триад в связи с круговой природой триады вообще
а) К числу положительных особенностей исследования В.Байервальтеса необходимо отнести попытку понять и выставить на первый план круговую природу прокловской триады. Проблеме круга у этого автора посвящена значительная часть его книги (с. 165-239). Это очень важно потому, что круг и шар являются самыми любимыми геометрическими телами у античных мыслителей; и эта геометрическая интуиция часто весьма отчетливо предполагается даже там, где она не названа буквально. Специально об эстетике круга у Прокла – ниже, с. 152. То, что прокловская триада есть круг или шар, уже только это выдвигает у Прокла на первый план одну из самых распространенных античных интуиции, и уже только это заставляет причислять его именно к типичным мыслителям древности. Между прочим, В.Байервальтес здесь уже не использует дискретно-описательный метод, которым он пользовался раньше, в своем общем изображении типов триад у Прокла. Круговую природу триады он прямо связывает с природой ума, с природой души и с природой материального космоса. Правда, также и здесь можно наблюдать некоторую неполноту его метода. Именно этот автор не рассматривает круговой природы числовых триад, как и раньше он не рассматривал самой числовой триады. Кроме того, не видно, чтобы этот автор понимал постепенное назревание круговой интуиции, начиная с геометрии и кончая материальным космосом. При всем том, однако, не только подбор соответствующих текстов, но уже и само намерение изучать круговую природу прокловской триады заслуживает всяческого одобрения и подражания.
Минуя числовую триаду – монаду, диаду и триаду, – В.Байервальтес все же весьма убедительно рассуждает о триаде в геометрическом смысле. Конечно, не требует даже и доказательств постоянная 140приверженность античной мысли к интуиции круга или шара. И, конечно, не эта интуиция должна нас интересовать здесь в первую очередь. Для нас интересно то, что этот античный круг или шар или, точнее, их окружность, в какой-то точке начинаются, в каком-то направлении распространяются и вдруг приходят к той же самой точке, откуда началось продвижение по окружности круга. Для Прокла, как и для всей античной мысли, эти геометрические фигуры круга или шара являются первичнейшим, простейшим, элементарнейшим и необходимейшим образом всякой триады вообще. То, что эта фигура не есть чувственное, ясно само собой, поскольку геометры вовсе не учитывают всех физических особенностей физического начертания круга, никаких изъянов или уклонов в сторону, никаких шероховатостей, никакого цвета или материальной плотности.
б) Переходя от геометрической природы всех триадических типов к их ноуменальной природе, мы сталкиваемся с такой смысловой картиной, которая не допускает ровно никаких возражений. И ведь ясно, что ум существует только тогда, когда он что-нибудь мыслит. Но ясно также и то, что этот мыслимый предмет становится уже не просто каким-то предметом, который можно было бы взять сам по себе. Он получает свою новую структуру, которую обнаружил в нем тот самый ум, который его мыслил. С античной и с прокловской точки зрения мысль, вышедшая для овладения предметом, овладела им и тем самым вернулась к себе самой. Или можно сказать еще и так: вещь, данная вне всякой мысли, и потому неопределенная, став предметом мысли и тем самым получив свою существенную структуру, вернулась сама к себе, то есть с полным сохранением себя в самостоятельном и нетронутом виде и в то же самое время с выявлением своей же собственной структуры, которая таится в ней неопределенно и внемысленно. Тут резкое отличие от новоевропейского субъективизма, в котором всегда была тенденция признавать мышление в отрыве от бытия и признавать бытие в отрыве от мышления. А те новоевропейские мыслители, которые осознавали этот дуализм, должны были строить для преодоления такого дуализма сложную философскую систему. Никаких подобных трудностей не существовало для античной мысли и для Прокла. Субъективно-объективный монизм был в те времена до такой степени прост и очевиден, что свои мыслительные триады он понимал просто как самый обыкновенный геометрический круг или шар. На эту тему из Прокла можно было бы привести множество текстов.
в)
"Круг есть образ (eicōn) ума, поскольку он пребывает в себе в связи со своим внутренним содержанием, выходит из себя в связи со своими породительными потенциями и – возвращается к самому себе в связи с тем познанием, которым охватывается ум со всех сторон и одинаковым образом" (In R. Р. II 46, 18-21; почти те же выражения – In Eucl. 154, 8-11). "Тамошний шар есть интеллектуальный распорядок, действующий в себе и вокруг себя и обращающийся к самому себе" (Plat. theol. V 2). "Круг и шар – то, что совершеннее всего, поскольку оно не допускает увеличения и поскольку оно является границей, указывающей на начало движения" (In Tim. II, 72. 2-3). "Вселенная (pan) движется по кругу потому, что она подражает уму. 141Ведь все интеллектуальное или интеллигибельное в преимущественном смысле является, как можно думать, шаровым" (In Eucl. 77, 16-18).
г) Переходя от ума к душе, мы находим у Прокла периодически-круговое построение также и относительно души:
"Самодвижное движется от себя к себе и стремится к себе же, соприсутствует себе. Поэтому-то самый эйдос жизни является круговым: в круге начало и конец являются одним и тем же, потому что круг возвращается к самому себе, начинается от самого же себя и кончается сам в себе" (In Tim. II 245, 9-14).
д) Переход от космической души к самому космосу естествен. Но на этот раз круговой характер триады выступает настолько наглядно, что воспринимается даже чувственно. Ведь что такое космос для древних? Это прежде всего небесный свод и звездное небо, то есть то, что воспринимается уже и чувственным зрением. Об этом много можно прочитать у Прокла. Однако мы ограничимся приведением только одного текста (In Tim. II 93, 10-18), который отличается не только своей ясностью и краткостью, но и своим принципиальным характером:
"Подобно тому как упомянутый ум мыслит самого себя, обращается к самому себе и созерцает интеллигибельное, [тем самым] его создавая, так что это интеллигибельное, следовательно, становится центром демиургического мышления, подобно этому и космос движется вокруг себя и склоняется к самому себе, танцуя вокруг середины, и становится, таким образом, центром космического движения. И как о демиурге говорится, что он поглощает интеллигибельное и [тем самым] возвращается к самому себе, так же, следовательно, и космос движется вокруг своего центра, оставаясь в самом себе".
Яснее и проще нельзя выразиться. Ум порождает свой предмет и, превращая его в мыслимое оформление, тем самым возвращает его к себе. Так же и космос движется вокруг своего центра, но тем самым никуда не уходит в неопределенную даль, а вращается сам вокруг себя и тем самым остается самим собою. Само собой разумеется, что в виде круговой триады Прокл представляет себе и вечность, как в ноуменальном, так и в космически-душевном смысле, поскольку вечность, охватывая все времена, является их постоянным настоящим, в котором все концы и начала совпадают в нераздельное целое. "О времени говорится, что оно движется по кругу ввиду своего подражания вечности" (In Tim. III 46, 29-30).
9. Диалектическая сущность триады
а) Кроме рассуждения о триадах в собственном смысле слова исследование В.Байервальтеса касается еще и диалектики Прокла вообще, в которой триадический метод находит свое последнее логическое обоснование и свою последнюю систематическую структуру. Исследование прокловской диалектики представлено у В.Байервальтеса тоже весьма богато и обстоятельно и занимает значительную часть книги (с. 240-382). После того как у нас уже было затрачено много времени для выяснения сущности диалектики у Прокла, нам сейчас не стоит излагать здесь этого автора просто во избежание повторений. Все же, однако, для читателя будет очень важно знать ряд проблем диалектики у Прокла, которые нигде не излагаются так обстоятельно.
б) Диалектику в смысле учения об анализе и синтезе понятий 142 В.Байервальтес умеет хорошо сочетать с прокловским учением об абсолютной неразличимости первоединого (с. 240, 348-357). В свете диалектики рассматривается и понятие идеи (с. 241-248), что очень важно ввиду частого и вполне ошибочного понимания платоновской идеи как абстрактно-метафизической области. Определение, доказательство, разделение и решение – основные моменты диалектического метода (с. 248-253).
в) Чрезвычайно важно определение прокловской диалектики как "гипотетической". С этим античным термином "гипотеза", можно сказать, совсем не везет знатокам и любителям античности. Под этим термином обычно понимают предварительное и условное предположение, которое отличается временным характером и свидетельствует только о неполноте нашего знания. Ничего подобного мы не находим в античной философии. Но в связи с расцветом неокантианства на рубеже прошлого и нынешнего столетий появилось новое и небывалое толкование античной философской гипотезы как чисто логического принципа, не имеющего никакого отношения к реальному бытию. Гипотеза, говорили неокантианцы, есть просто логический принцип, содержащий в себе заданность соответствующих, тоже чисто логических выводов, насыщенность этими выводами, пока еще не развернутую, но тем не менее уже содержащую в себе логическую возможность всех таких выводов126. Такой логицизм, конечно, не применим к пониманию античной философии. И неокантианцы здесь глубоко заблуждались. Нельзя было отбрасывать всю античную мифологию, психологию и космологию, заменяя все это логически условными, временными и насквозь относительными научными предпосылками, не рассчитанными на получение знания о действительности, а рассчитанными только на имманентную последовательность мышления, взятого само по себе. Античная философия исходила из абсолютного и вполне субстанциального утверждения космоса, а равно из такого же абсолютного утверждения вполне объективно существующих идей этого космоса. И все же неокантианская работа оказалась весьма полезной потому, что вместо детской наивной метафизики античная философия оказалась строжайшей системой понятий, но не самих по себе, а в их абсолютно-онтологической значимости. В.Байервальтес как раз очень хорошо понимает онтологическую сущность прокловской и вообще платонической "гипотезы", не только не отрицая наличную здесь логику, но, наоборот, понимая эту гипотезу в ее тончайшей логической заостренности (с. 253-274).
Итак, триада Прокла обязательно диалектична, а это значит – одновременно и логична и онтологична. И в данном случае В.Байервальтес уже не заслуживает упрека относительно сверхлогичности и послелогичности триады. В противоположность своему разделению триадических типов этот автор признает здесь и необходимость функционирования доноуменального принципа и такую же необходимость для триады и ее посленоуменального функционирования. Как раз 143"гипотетическое" понимание триады у Прокла и является безусловным требованием ее расширительного понимания у этого философа.
10. Эстетическая природа триады
Наконец, изучение прокловских триадических типов было бы неполным, если бы мы не указали на постоянное функционирование здесь именно принципов эстетики. Ведь под эстетикой мы везде и понимали не что иное, как учение о выразительных формах; а выразительная форма тоже есть не что иное, как слияние сущности предмета и его явления, внутренней жизни предмета и объективной данности этой жизни, или, попросту говоря, слияние идеи и материи в один нераздельно данный рисунок жизни. Сейчас мы можем сказать, что все прокловские триады только об этом и говорят. В них тоже есть внутренняя сторона, внешняя сторона и слияние того и другого в один живой и наглядно данный организм. И то, что у Прокла так много триадических типов, как раз и свидетельствует о разнообразии живого лика каждой такой триады. Да, кроме того, уже одно круговое понимание всякого триадического типа принудительнейшим образом свидетельствует о каждой триаде как о лике, как о лице, как о наглядно данной форме организма, как об его рисунке.